АХЕРОН

     Лишь один человек однажды видел чудовище Ахерона -  произошло  это  в
ирландском городе Корке. Первоначальный вариант этой  истории,  написанный
на гэльском языке, ныне утерян, но некий монах-бенедиктинец из Регенсбурга
(Ратисбоны) перевел ее на латинский, и благодаря его переводу история  эта
была переложена на многие языки, в том  числе  на  шведский  и  испанский.
Сохранилось более полусотни рукописей латинской версии, которые в основном
совпадают. Она озаглавлена "Visio Tundali" ("Видение Тундала") и считается
одним из источников Дантовой поэмы.
     Начнем со слова "Ахерон". В десятой песне "Одиссеи" это одна  из  рек
ада, текущая на западной окраине населенного мира. Ее  название  звучит  в
"Энеиде" Вергилия, в "Фарсалии" Лукана и в  "Метаморфозах"  Овидия.  Данте
запечатлел его в стихе "Su la  trista  riviera  d'Acheronte"  ("На  берегу
печального Ахерона").
     Согласно одному мифу. Ахерон это терпящий наказание  титан;  согласно
другому, более раннему,  он  обитает  у  Южного  полюса,  под  созвездиями
антиподов. У этрусков были "книги судьбы", наставления в науке гадания,  и
"книги Ахерона", наставления душе после смерти тела.  Со  временем  Ахерон
стал наименованием ада.
     Тундал  был  ирландским  дворянином,  человеком  благовоспитанным   и
храбрым, однако не вполне безупречных  правил.  Однажды  в  доме  у  своей
подруги он занемог, три дня и три ночи его считали мертвым, лишь в области
сердца ощущалось немного тепла. Когда он пришел в себя,  то  поведал,  что
его ангел-хранитель показал ему подземное царство. Из многих увиденных  им
чудес нас сейчас интересует чудовище Ахерон.
     Ахерон выше любой горы. Глаза его пылают огнем, а  рот  так  огромен,
что в нем уместились бы девять тысяч  человек.  Двое  человек,  обреченных
проклятью, поддерживают, подобно столпам или атлантам, его рот  раскрытым;
один стоит на ногах, другой - на голове. В нутро его ведут  три  глотки  -
все три изрыгают неугасимый огонь. Из утробы  чудовища  исходят  немолчные
вопли бесчисленных проглоченных им проклятых душ. Демоны сообщили Тундалу,
что это чудовище зовется Ахерон. Ангел-хранитель покидает Тундала,  и  его
уносит в утробу Ахерона поток других душ.  Там  вкруг  него  слезы,  мрак,
скрежет зубовный, огонь, жар нестерпимый,  ледяной  холод,  псы,  медведи,
львы и змеи. В этой легенде ад есть некий зверь, вмещающий в  себя  других
зверей.
     В 1758 году  Сведенборг  писал:  "Мне  не  было  дано  увидеть  общие
очертания Ада, но было сказано, что, подобно  тому  как  Рай  имеет  форму
человека. Ад имеет форму дьявола".

БАГАМУТ

     Молва о бегемоте достигла  аравийских  пустынь,  где  его  образ  был
изменен  и  возвеличен.  Жители  Аравии  превратили  его  из   слона   или
гиппопотама в рыбу, плавающую в бездонном  море;  на  рыбу  они  поставили
быка, на быка - рубиновую гору, на гору ангела, на ангела - шесть адов, на
ады - землю, на землю - семь небес. Мусульманская легенда гласит:
     "Бог сотворил Землю, но у земли не было основания, посему под  землей
он сотворил ангела. Но у ангела  не  было  основания,  посему  под  ногами
ангела он сотворил рубиновую скалу. Но у скалы не было  основания,  посему
под скалой он сотворил быка с  четырьмя  тысячами,  глаз,  ушей,  ноздрей,
пастей, языков и ног. Но у быка не было основания, посему он сотворил  под
быком рыбу по имени Багамут, и под рыбой он поместил воду,  а  подводой  -
мрак, а далее знание человеческое не способно достичь".
     Другие утверждают, что земля стоит на воде, а  вода  -  на  скале,  а
скала - на лбу быка, а бык на  песчаном  ложе,  а  песок  на  Багамуте,  а
Багамут - на удушливом ветре, а удушливый ветер на тумане.  Что  находится
под туманом неведомо.
     Столь громаден и ослепителен Багамут, что глазам человеческим не  под
силу его лицезреть. Все моря земные, коль поместить их в одну ноздрю  этой
рыбы, будут что горчичное зерно,  брошенное  средь  пустыни.  В  четыреста
девяносто шестой ночи "Тысяча и одной ночи" говорится,  что  Исе  (Иисусу)
было дано узреть Багамута и что, воспользовавшись этой милостью,  Иса  пал
наземь без чувств и три дня и три ночи не  приходил  в  себя.  В  арабской
сказке есть продолжение: под безмерно огромной рыбой находится  море,  под
морем воздушная бездна, под воздушной бездной - огонь, под огнем  -  змея,
именуемая Фалак, в чьей пасти размещены шесть адов.
     Представление о том, что скала покоится на быке, а бык - на Багамуте,
а Багамут - на чем-то еще, как бы служит иллюстрацией  к  космологическому
доказательству существования Бога. В этом доказательстве утверждается, что
всякая причина должна иметь предшествующую ей причину, и,  таким  образом,
дабы не прийти к дурной бесконечности, необходима некая первопричина.

БЕГЕМОТ

     За четыре века до христианской  эры  слово  "бегемот"  означало  либо
огромного слона или гиппопотама, либо немыслимую и  пугающую  помесь  этих
двух животных; ныне бегемот точно определен  десятью  знаменитыми  стихами
(Иов. 40:10-19), которые описывают  его  и  внушают  представление  о  его
громадности. Все прочее - это домыслы или филология.
     Слово "бегемот" - множественное число; речь  идет  (как  уверяют  нас
филологи) о множественном интенсивном  древнееврейского  слова  "б'гемах",
означающего "скотина". Как говорит фрай Луис де Леон в своем  пояснении  к
"Книге Иова": "Бегемот" -  древнееврейское  слово,  как  если  бы  сказать
"скоты"; по общему мнению всех их ученых, оно означает  слона,  названного
так за его безобразную огромность, словно бы одно животное равно  многим".
Напомним любопытный факт: во множественном числе употребляется  также  имя
Бога, "Элохим", в первом стихе Ветхого завета, хотя управляемый им  глагол
стоит в единственном числе ("В начале сотворил Боги небо и землю"), и  эта
форма была названа "множественным величия или  полноты..."  [Аналогично  в
"Грамматике"  Испанской  Королевской  Академии  сказано:  "Хотя  "мы",  по
природе своей, число множественное, оно может относиться к существительным
в единственном числе, когда говорят о самих себе особы высокого положения,
напр.: "Мы, дон Луис Бельюга, милостию Божией  и  Святого  Апостолического
Престола Епископ Картахены".]
     Вот стихи, описывающие "бегемота", в дословном переводе фрая Луиса де
Леона, который стремился  "сохранить  латинский  смысл  и  еврейский  дух,
наделенный неким величием":
     "10. Видишь, вот бегемот; траву он ест, как вол.
     11. Вот, его сила в чреслах его, и крепость его в пупе его чрева.
     12. Поворачивает хвостом своим, как кедром,  жилы  на  его  причинных
частях переплетены.
     13. Кости у него, как медные трубы, как железные прутья.
     14. Это верх путей Божиих, лишь тот, кто его сотворил,  коснется  его
ножом [Это величайшее из чудес божиих, но Бог, сотворивший его,  уничтожит
его].
     15. Горы рождают для него траву, и там все звери полевые играют.
     16. Он пасется в тени, под кровом тростника и в сырых болотах.
     17. Тенистые деревья  покрывают  его  своей  тенью,  ивы  при  ручьях
окружают его.
     18. Вот, он выпьет всю реку, и ты не дивись; и он  уверен,  что  весь
Иордан устремится ко рту его.
     19. В глазах его какой крючок возьмет его; кто острым багром проколет
ему нос".
     Для пояснения приведем еще перевод Сиприано де Валеры:
     10. Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя;  он  ест  траву,  как
вол.
     11. Вот его сила в чреслах его, и крепость его в мускулах чрева его.
     12. Поворачивает хвостом своим, как кедром; жилы  же  на  бедрах  его
переплетены.
     13. Ноги у него, как медные трубы; кости у него, как железные прутья.
     14. Это верх путей Божиих: только сотворивший его может приблизить  к
нему меч свой.
     15. Горы приносят ему пищу, а там все звери полевые играют.
     16. Он ложится под тенистыми деревьями,  под  кровом  тростника  и  в
болотах.
     17. Тенистые  дерева  покрывают  его  своею  тенью;  ивы  при  ручьях
окружают его.
     18. Вот, он пьет из реки и не торопится; остается  спокоен,  хотя  бы
Иордан устремился ко рту его.
     19. Возьмет ли кто его в глазах его и проколет ли ему нос багром?"

ВАСИЛИСК

     С течением веков василиск (известный также под названием  "кокатрис")
становился все более безобразным и пугающим, а в наше время о нем и  вовсе
забыли. Название его происходит из греческого языка и означает "царек"; по
мнению Плиния Старшего (VIII, 21), это змея с  "белым  пятном  на  голове,
похожим на корону или диадему". В средние века он становится  четырехногим
петухом с короной, желтыми перьями, большими колючими крыльями  и  змеиным
хвостом, который завершается крючком  или  же  второй  петушиной  головой.
Изменение облика отразилось в изменении названия: Чосер  в  "The  Parson's
Tale"  говорит  о  василикоке  ("василикок  убивает  людей   ядом   своего
взгляда"). Одна из гравюр, иллюстрирующая  "Естественную  историю  змей  и
драконов" Альдрованди, наделяет василиска чешуей вместо перьев  и  восемью
ногами. (Согласно Младшей Эдде, у Одинова коня Слейпнира также было восемь
ног.)
     Что в василиске остается неизменным, так  эти  убийственное  действие
его взгляда и его яда. Глаза горгон обращали живых существ в камень; Лукан
рассказывает нам, что из крови одной из них произошли  все  змеи  Ливии  -
аспид, амфисбена, аммодит и василиск. Приводим соответствующие пассажи  из
книги IX "Фарсалии":

             В теле ее губительный яд впервые природа
             Произвела: из горла тогда шипящие змеи
             Выползли, жалом своим трепеща с пронзительным свистом.
             И по спине у нее разметались, как женские косы
             Плечи хлестали они ликованием полным Медузы.
             Встали над хмурым челом, поднявшись дыбом, гадюки,
             Яд извивался из них, когда волосы дева чесала.
             Что было пользы проткнуть копьем василиска.
             Мурру несчастному? Яд мгновенно по древку разлился.
             В руку всосался ему; поспешно меч обнаживши,
             Он ее тотчас отсек, у плеча отделивши от тела.
             И, наблюдая пример своей собственной смерти ужасной,
             Смотрит, живой, как гибнет рука.

     Василиск обитает в пустыне, или, точнее, он  создает  пустыню.  Птицы
падают мертвыми к  его  ногам,  и  плоды  земные  чернеют  и  гниют;  вода
источников, в которых он утоляет свою  жажду,  становится  отравленной.  О
том, что одним своим  взглядом  он  раскалывает  скалы  и  сжигает  траву,
свидетельствует Плиний. Из всех животных одна лишь ласка не  боится  этого
чудовища и  может  напасть  на  него  спереди;  было  также  поверье,  что
василиска повергает  в  смятенье  крик  петуха.  Опытные  путешественники,
прежде чем углубиться в неизведанные края,  благоразумно  запасались  либо
петухом в клетке, либо лаской.  Другим  оружием  было  зеркало:  василиска
убивает его собственное отражение.
     Исидор  Севильский  и  составители  "Speculum   Triplex"   ("Тройного
зеркала") отвергают  легенды  Лукана  и  искали  рационального  объяснения
природы василиска.  (Отрицать  его  существование  они  не  могли,  ибо  в
Вульгате    древнееврейское    слово    "тсефа",    название     ядовитого
пресмыкающегося, переведено как "кокатрис".) Наибольшее признание получила
теория об уродливом яйце, снесенном петухом и высиженном змеей или  жабой.
В  семнадцатом  веке  сэр  Томас  Браун  счел  это  объяснение   столь  же
неестественным, как самого василиска. В те же годы примерно Кеведо написал
свой романе "Василиск", где говорится:

                       Si esta vivo quien te vio,
                       Toda su historia es mentira,
                       Pues si non murio, te ignora,
                       Y si murio no lo afirma
                           [Коли жив, кто тебя видел,
                           Зря нам сказки говорит.
                           Коль не умер, то не видел.
                           Ведь кто умер, тот молчит (исп.)]

ГИБРИД

     У меня есть забавная зверушка - полукошка, полуовечка. Она  досталась
мне в наследство от моего отца. Но по-настоящему развилась только у меня -
прежде это была больше овечка, чем кошка. Теперь она почти в равной мере и
то и другое. От кошки у нее голова и когти, от овечки - размеры  и  форма;
от обеих - ее глаза, диковатые и меняющиеся, ее шерсть,  мягкая  и  плотно
прилегающая, ее движения, то прыгучие, то крадущиеся. Лежа  на  освещенном
солнцем подоконнике, она свертывается клубком и мурлычет; на  лугу  мчится
как сумасшедшая, не поймаешь. Она убегает от кошек и пробует  нападать  на
овечек. В лунные ночи ее  любимое  место  прогулок  -  черепичная  кровля.
Мяукать она не умеет и ненавидит крыс. Может часами лежать в засаде  возле
курятника, но ни разу не воспользовалась возможностью совершить убийство.
     Я кормлю ее молоком - это как  будто  ей  всего  полезней.  Она  пьет
молоко  большими  глотками,  всасывая  его  сквозь  свои   зубы   хищника.
Разумеется, она  -  чудесная  забава  для  детей.  Воскресное  утро  время
визитов. Я усаживаюсь  с  этим  маленьким  зверьком  на  коленях,  и  меня
окружают все соседские ребятишки. Мне задают самые  странные  вопросы,  на
которые ни один человек не сумел бы  ответить.  Почему  существует  только
одно такое животное? Почему оно принадлежит мне, а не кому-то другому? Было
ли когда-нибудь раньше животное вроде него и что случится, если оно умрет?
Чувствует ли оно себя одиноким? Почему у него нет детей? Как его зовут?  И
так  далее.  Я  не  утруждаю  себя  ответами,   ограничиваясь   тем,   что
демонстрирую свое сокровище. Иногда дети  приносят  своих  кошек,  однажды
даже принесли двух ягнят.  Но  вопреки  их  надеждам  сцена  узнавания  не
состоялась.  Животные  спокойно  глядели  друг  на  друга  своими  глазами
животных и явно воспринимали взаимное существование как некую божественную
данность.
     Сидя у меня на коленях, моя зверушка  не  испытывает  ни  страха,  ни
азарта погони.  Счастливей  всего  она,  когда  прижимается  ко  мне.  Она
привязана к семье, которая ее вырастила. Разумеется, в этом  нет  признака
какой-то  особой  преданности,  это  просто  верный  инстинкт   животного,
которое, имея в мире  бесчисленных  свойственников,  не  имеет  ни  одного
кровного родственника, поэтому опека, которую оно нашло у  нас,  для  него
священна.
     Порой я не в силах удержаться  от  смеха,  когда  она,  принюхиваясь,
вертится вокруг меня, пугается у меня в ногах и не желает от меня отстать.
Не довольствуясь тем, что она овечка и кошка, зверушка  словно  настаивает
на том, что она еще и собака.  Однажды,  когда  я,  как  со  всяким  может
случиться, не видя выхода из своих денежных трудностей и  их  последствий,
решил разом покончить со всем и, сидя у себя в комнате в кресле-качалке  с
моей зверушкой на коленях, случайно опустил глаза, я увидел, что с длинных
усов капают слезы. Были это мои слезы или слезы моей зверушки?  Неужели  у
этой кошки, наряду с душой овечки, еще и самолюбие  человека?  Не  так  уж
много досталось мне от отца, но это  наследство  стоит  того,  что  бы  им
дорожить.
     Моей зверушке свойственна непоседливость  обоих  этих  созданий  -  и
кошки и овечки, - как ни различны они. Поэтому ей вечно не сидится. Иногда
она вскакивает на подлокотник моего кресла, кладет передние  лапы  мне  на
плечо и тычется мордочкой  в  мое  ухо.  Словно  что-то  говорит  мне,  и,
действительно, она потом повертывает голову и смотрит мне в  глаза,  чтобы
проверить, какое впечатление произвело ее сообщение.  И  я  из  любезности
веду себя так, будто понял, и киваю ей. Тогда она  соскакивает  на  пол  и
радостно прыгает вокруг меня. Возможно, что нож мясника  был  бы  для  нее
избавлением, но,  поскольку  это  мое  наследство,  я  должен  ей  в  этом
отказать. И придется ей ждать, пока дыхание само  покинет  ее  тело,  хотя
иногда она смотрит на меня взором, полным человеческого  разума,  призывая
сделать то, о чем думаем мы оба.
     (Франц Кафка. Описание одной битвы.)

ГНОМЫ

     Гномы более древние, чем их название; оно - греческое,  но  греческие
классики его не знали, ибо возникло оно в XVI веке. Этимологи  приписывают
его изобретение  швейцарскому  алхимику  Парацельсу,  в  чьих  трудах  оно
появляется  впервые.  Гномы  -  духи  земли  и  гор.   Народная   фантазия
представляет их в виде бородатых карликов с  грубыми  и  смешными  чертами
лица; одеты они в  узкие  коричневые  кафтанчики  и  монашеские  капюшоны.
Подобно грифам эллинских и восточных поверий  и  германским  драконам,  их
обязанность - охранять потаенные сокровища.
     "Гносис" на  греческом  -  "знание";  есть  гипотеза,  что  Парацельс
изобрел слово "гном", потому что гномы  знают  и  могут  открыть  человеку
точное местонахождение скрытых в земле металлов.

ГРИФ

     "Крылатыми чудовищами"  называет  грифов  Геродот,  повествуя  об  их
постоянной войне с Аримаспами; почти столь же неопределенно говорит о  них
Плиний, упоминая о длинных ушах и изогнутом клюве этих "легендарных  птиц"
(X, 70). Пожалуй, самое подробное описание найдем у  предполагаемого  сэра
Джона Мандевиля в главе 85 его знаменитых "Путешествий":
     "Из этой страны (Турции) совершают путешествия в Бактрию,  где  живет
злобный и коварный народ, и в том краю есть деревья,  дающие  шерсть,  как
если бы они были овцами, и из нее делают ткани. Есть в этом краю "ипотаны"
(гиппопотамы), которые живут то на суше, то в воде, они  наполовину  люди,
наполовину  лошади  и  питаются  только  человечиной,  когда  удается   ее
раздобыть. Еще водится в том краю множество грифов, больше, чем  в  других
местах; одни говорят, что у них перед туловища орлиный, а зад  львиный,  и
это верно, они и впрямь так устроены; однако туловище грифа больше  восьми
львов, вместе взятых, и он сильнее сотни орлов.  Гриф,  разумеется,  может
поднять и унести в свое гнездо лошадь с всадником или пару волов, когда их
в одной упряжи выводят в поле, так как когти  на  его  лапах  огромные,  с
туловище вола, из когтей этих изготовляют чаши для питья, а из его ребер -
луки".
     Другой знаменитый путешественник. Марко Поло, слышал  на  Мадагаскаре
рассказы о птице "рок" и сперва думал, что речь идет о ucello  grifone,  о
птице грифе ("Milione", CLXVIII) [прозвание Марко Поло,  когда  он  достиг
богатства,  было  Messer  Milione].  В  средние   века   символика   грифа
противоречива. В одном итальянском  бестиарии  сказано,  что  он  означает
демона; обычно  же  он  -  эмблема  Христа,  так  и  трактует  его  Исидор
Севильский в своих "Этимологиях":  "Христос  есть  лев,  ибо  он  царит  и
обладает могуществом; он орел, ибо после воскресения возносится на небо".
     В XXIX  песне  "Чистилища"  Данте  грезится  триумфальная  колесница,
запряженная грифом; орлиная его часть золотая, львиная  -  белая  с  алым,
дабы,  согласно  комментаторам,  обозначить  человеческую  природу  Христа
[Стихи  эти  напоминают  описание  Жениха  в  "Песне  Песней"   (5:10-II):
"Возлюбленный мой бел и румян... голова его  -  чистое  золото"].  (Белое,
смешанное с красным, дает цвет плоти.)
     Другие полагают, что Данте тут хотел представить символ папы, который
одновременно  священнослужитель  и  царь.  Дидро  в  своей   "Христианской
иконографии" пишет: "Папа, как понтифик или орел,  возносится  к  престолу
Господа, дабы получать его приказания, и, как лев или  царь,  шествует  по
земле могущественно и властно".

ГИППОГРИФ

     Желая обозначить невозможность или несообразность, Вергилий говорит о
попытке скрестить коня и грифа. Четырьмя столетиями позже его  комментатор
Сервий утверждает, что грифы - это  животные,  у  которых  передняя  часть
туловища орлиная, а задняя - львиная. Чтобы подкрепить  свое  утверждение,
он  прибавляет,  что  они  ненавидят  лошадей...  Со  временем   выражение
"jungentum iam grypes equis" ["скрещивать грифа с лошадьми" (лат.)]  стало
поговоркой; в начале XVI века Лудовико Ариосто  вспомнил  его  и  придумал
гиппогрифа. В грифе  древних  сожительствуют  орел  и  лев;  в  Ариостовом
гиппогрифе - лошадь и гриф, это чудовище,  или  вымысел,  второй  степени.
Пьетро Микелли замечает, что гиппогриф  более  гармоничное  созданье,  чем
крылатая лошадь.
     В  "Неистовом  Роланде"  дано  его  подробное  описание,  словно   бы
предназначенное для некой фантастической зоологии:

                  Не призрачный под магом конь - кобылой
                  На свет рожден, отцом его был гриф;
                  В отца он птицей был ширококрылой, -
                  В отца весь спереди; как тот, ретив;
                  Все остальное, как у матки, было,
                  И назывался конь тот - гиппогриф.
                  Рифейских гор пределы славны ими,
                  Далеко за морями ледяными

     Первое упоминание этого странного животного обманчиво  случайное:  "У
Роны рыцаря увидел я, который остановил крылатого коня".
     В других октавах описаны изумление и страх при  виде  летящего  коня.
Вот знаменитая октава:

                  E vede l'oste e tutta la familia
                  E qui a finestre a qui fuor ne la via,
                  Tener levati al ciel occhi e le cilia,
                  Come l'Eclisse a la Cometa sia,
                  Vede la Donna un'alta maravigia,
                  Che di leggier creduta non sarva,
                  Vede passar un gran destuero alato
                  Che porta in aria un cavagliero armato.
                        [Глядит, - хозяйская семья в мгновенье
                        Сбежавшись, - кто в дверях, кто у окна, -
                        Как будто на комету иль затменье,
                        Взирает на небо, поражена.
                        И видит дева чудное явленье,
                        И верит лишь с трудом глазам она:
                        Конь, видит, в воздухе летит крылатый;
                        Им правит всадник, облаченный в латы.]

     Астольфо, в одной  из  последних  песен,  расседлывает  гиппогрифа  и
отпускает его на волю.

ДВОЙНИК

     Подсказанное или развившееся благодаря  зеркалам,  воде  и  близнецам
понятие двойника есть у многих народов. Можно предполагать, что источником
сентенций, вроде "Мой друг - мое второе "я" Пифагора  или  "Познай  самого
себя"  Платона,  было  именно  это  понятие.  В  Германии   его   называли
"Doppelganger", в Шотландии - "fetch", ибо он  является  схватить  (fetch)
человека и повести к гибели. Следовательно, встреча с  самим  собою  сулит
несчастье; в трагической балладе Роберта  Луиса  Стивенсона  "Ticonderoga"
пересказана легенда на эту тему. Вспомним также странную картину  Россетти
"How they met themselves": пара влюбленных  встречает  в  сумеречной  роще
самих себя. Здесь  можно  бы  привести  аналогичные  примеры  из  Готорна,
Достоевского и Альфреда де Мюссе.
     Для евреев же явление двойника не было  предвестием  близкой  смерти.
Напротив, оно было доказательством того,  что  человек  обрел  пророческий
дар. Так это объясняет Гершом Шолем.  В  содержащейся  в  Талмуде  легенде
повествуется о человеке, ищущем Бога и встретившем себя самого.
     В рассказе По "Уильям Уилсон" двойник -  это  совесть  героя.  Он  ее
убивает и умирает сам. В стихах Иейтса двойник -  наша  противоположность,
наш противник, тот, кто нас дополняет, тот,  кем  мы  не  являемся  и  кем
никогда не будем.
     Плутарх пишет, что греки давали  прозвище  "другой  я"  представителю
царя.

ДЖИННЫ

     Согласно мусульманской легенде,  Аллах  сотворил  три  рода  разумных
существ: ангелов,  созданных  из  света;  джиннов  (в  единственном  числе
"джиини", или "гений"), созданных из огня; и людей,  созданных  из  земли.
Джинны были сотворены из черного бездымного огня за несколько тысяч лет до
Адама и делятся на пять видов. Среди этих видов есть джинны добрые и злые,
джинны-мужчины и джинны-женщины. Космограф Аль-Казвини пишет, что  "джинны
- это воздушные существа  с  прозрачным  телом,  которые  могут  принимать
различные формы". Сперва они являются в виде облаков или огромных,  смутно
очерченных столбов; затем они уплотняются и их форма  становится  видимой,
имея облик человека, шакала, волка, льва, скорпиона или змеи. Одни из  них
правоверные, другие еретики или  атеисты.  Английский  ориенталист  Эдвард
Уильям Лейн пишет, что, когда джинны  принимают  человеческий  облик,  они
порой бывают гигантского размера, и "если они  добрые,  то,  как  правило,
ослепительно прекрасны, а если злые,  отвратительно  безобразны".  Говорят
также, что они могут по желанию становиться невидимыми "благодаря быстрому
расширению и разжижению частиц из которых  состоят",  и  тогда  они  могут
исчезнуть, растворившись в воздухе  или  в  воде,  или  проникнуть  сквозь
прочную стену.
     Джинны нередко возносятся на низшее небо, где могут подслушать беседы
ангелов о грядущих событиях. Поэтому они способны помогать  предсказателям
и колдунам. Некоторые ученые  приписывают  им  сооружение  пирамид  и,  по
велению Соломона, великого Иерусалимского Храма.
     Любимое местопребывание джиннов - развалины зданий, водяные цистерны,
реки,  источники,  перекрестки  дорог  и  рынки.  Египтяне  говорят,   что
столбовидные смерчи из взвихренного песка возникают в  пустыне  от  полета
злого Джинни. И еще говорят, что падающие звезды  -  это  стрелы,  которые
Аллах мечет в злых джиннов. В числе совершаемых  этими  злодеями  пакостей
обычны следующие: они швыряют  с  крыш  и  из  окон  кирпичи  и  камни  на
проходящих мимо людей,  похищают  красивых  женщин,  преследуют  тех,  кто
поселяется  в  необитаемом  доме,  и  крадут   провизию.   Однако,   чтобы
предохранить  себя  от  подобных  неприятностей,  достаточно  воззвать   к
Всемилостивому и Всеблагому Аллаху.
     Вурдалаки, посещающие кладбища  и  питающиеся  человеческими  телами,
считаются низшей категорией джиннов.  Отец  джиннов  и  их  глава  зовется
Иблис.
     В 1828 году молодой Виктор Гюго написал сумбурную  пятнадцатистрофную
поэму  "Джинны"  о  сборищах  этих  существ.  С  каждой   строфой,   когда
присоединяется новый джинн,  строки  становятся  все  длинней  и  длинней,
вплоть до восьмой строфы, когда они уже все в сборе. С этого момента и  до
конца поэмы строки уменьшаются, пока наконец все джинны не исчезнут.
     Бертон и Ноа Уэбстер связывают  слово  "джин"  с  латинским  "genius"
[гений, дух (лат.)]. Скит это оспаривает.

ДРАКОН ЗАПАДНЫЙ

     Огромная, громоздкая змея с  когтистыми  лапами  и  крыльями  -  вот,
пожалуй, самое привычное описание дракона.  Он  бывает  черный,  но  самое
главное, что он также ослепительно блестящ, и еще ему свойственно изрыгать
пламя и дым. Вышеприведенное описание относится, конечно, к его  нынешнему
образу греки, похоже, называли  драконом  всякое  крупное  пресмыкающееся.
Плиний сообщает, что летом дракон охотно пьет слоновью кровь,  потому  что
она холодная. Он внезапно нападает на  слона  и,  обвившись  вокруг  него,
вонзает в него клыки. Обескровленный слон падает на землю и умирает, также
умирает и дракон, придавленный тяжестью своей  жертвы.  Еще  мы  читаем  у
Плиния,  что  эфиопские  драконы  в  поисках  лучших   пастбищ   регулярно
переплывают Красное море, направляясь  в  Аравия.  Для  этого  четыре-пять
драконов, переплетясь, образуют некое  подобие  плота,  причем  головы  их
торчат  над  водой.  Еще  один  раздел  у  Плиния   посвящен   лекарствам,
изготовляемым из органов дракона. Мы узнаем, что из его глаз, высушенных и
растолченных с медом, готовится мазь, помогающая от ночных  кошмаров.  Жир
драконова сердца, обернутый в шкуру газели и привязанный к  руке  оленьими
сухожилиями, приносит успех в тяжбе; зубы  дракона,  также  хранящиеся  на
теле,  обеспечивают  благосклонность  господ  и  милость  царей.  С  долей
скептицизма  Плиний   приводит   рецепт   снадобья,   делающего   человека
непобедимым. Его изготовляют из шкуры льва, из львиного костного мозга, из
пены коня, только что победившего в скачках, из когтей собаки и из  хвоста
и головы дракона.
     В одиннадцатой песне "Илиады" мы читаем, что на щите  Агамемнона  был
изображен синий трехглавый дракон; через много веков скандинавские  пираты
рисовали драконов на своих щитах и помещали резные изображения  драконовых
голов на носах своих длинных судов. У римлян дракон был  значком  когорты,
как орел - значком легиона;  отсюда  происходят  современные  драгуны.  На
штандартах саксонских королей Англии  были  изображения  драконов  -  дабы
вселить ужас в войско неприятеля. В балладе об Атисе читаем:

                     Се souloient Romains porter
                     Се nous fait moult a redouter
                            [Их римляне несли перед собой,
                            От страха мы и проиграли бой.]

     На Западе дракона всегда представляли злобным. Одним из  классических
подвигов героев - Геркулеса, Сигурда, Св.Михаила, Св.Георгия - была победа
над драконом и его убиение. В германских мифах дракон охраняет драгоценные
предметы. В "Беовульфе", написанном в Англии в седьмом или  восьмом  веке,
дракон стоит на страже сокровища три сотни лет. Сбежавший раб  прячется  в
его пещере и крадет кубок. Пробудившись, дракон замечает  кражу  и  решает
убить вора, но время от времени возвращается  в  пещеру  -  проверить,  не
поставил  ли  он  сам  кубок  не  на  то  место.  (Удивительно,  что  поэт
приписывает  чудовищу  чисто  человеческую  неуверенность.)  Затем  дракон
начинает разорять королевство, Беовульф его  отыскивает  и,  сразившись  с
ним,  убивает,  вскоре  после  чего  сам  умирает  от  смертельной   раны,
нанесенной клыками дракона.
     Люди верили в  реальность  дракона.  В  середине  шестнадцатого  века
дракон упоминается в "Historia Animaiium" Конрада  Геснера,  труде  вполне
научном. Время сильно подорвало престиж дракона.  Лев  для  нас  -  это  и
реальность и символ, но минотавр всего лишь символ, никак  не  реальность.
Дракон,  вероятно,  самое  известное,  но  также  самое  незадачливое   из
фантастических животных. Он кажется нам чем-то ребяческим и нередко портит
истории, в которых появляется. Стоит, однако, вспомнить, что тут мы  имеем
дело с  современным  предрассудком,  возникшим,  вероятно,  из-за  избытка
драконов в сказках. Св.Иоанн  в  "Откровении"  дважды  упоминает  дракона:
"Древний змий, называемый диаволом и сатаною...".  Св.Августин  в  том  же
духе пишет, что дьявол - "это лев и дракон: лев по своей ярости, дракон по
своему коварству". Юнг замечает, что в драконе сочетаются пресмыкающееся и
птица - стихии земли и воздуха.

ЕДИНОРОГ

     Первая трактовка единорога почти полностью совпадает с последними. За
четыреста лет до христианской эры грек Ктесий, врач  Артаксеркса  Мнемона,
сообщал, что в королевствах Индостана  водятся  весьма  быстроногие  дикие
ослы с белой шерстью, пурпурно-красной головой, голубыми глазами, с острым
рогом на  лбу,  у  основания  белым,  на  конце  красным,  а  посредине  -
совершенно черным. Плиний прибавляет другие  подробности  (VIII,  31):  "В
Индии охотятся еще за другим зверем, единорогом, который туловищем схож  с
лошадью, головою с оленем, ноги как у слона,  а  хвост  кабаний.  Ржет  он
басистым голосом, посреди лба торчит длинный  черный  рог.  Полагают,  что
живьем его невозможно взять".  Востоковед  Шрадер  в  1892  году  высказал
мысль,  что  образ  единорога  мог  быть   грекам   подсказан   некоторыми
персидскими    барельефами,    изображающими    быка    в    профиль,    с
одним-единственным рогом.
     В энциклопедии Исидора Севильского, составленной в начале  VII  века,
можно прочесть,  что  единорог  ударом  своего  рога  убивает  слона;  это
напоминает аналогичную победу "каркадана" (носорога), описанную во  втором
путешествии Синдбада [там  говорится,  что,  если  разрезать  пополам  рог
носорога, на нем будет видна фигура человека; Аль Казвини говорит, что это
будет фигура всадника на лошади,  другие  называют  птиц  и  рыб].  Другим
противником единорога называли льва, и в одной великолепной октаве  второй
книги запутаннейшей эпопеи "The Faerie Queen" изображено их сражение.  Лев
прислоняется  к  дереву,  единорог,  пригнув  голову,  атакует  его,   лев
отскакивает в сторону, и единорог оказывается пригвожденным к стволу.  Эта
октава написана в XVI веке, а в начале XVIII века объединение  Английского
королевства с Шотландским  соединит  в  гербе  Великобритании  английского
леопарда (льва) с шотландским единорогом.
     В средние века бестиарии  утверждали,  что  единорога  может  поймать
девушка; в "Physiologus Graecus" ["греческий физиолог" (лат.)] мы  читаем:
"Как его ловят. Ставят перед ним девицу, и он прыгает на  лоно  девицы,  и
девица любовно его обнимает и уносит в королевский  дворец".  Этот  триумф
чистоты представлен на медали Пизанелло и на многих знаменитых  гобеленах,
примечательны и его аллегорические  толкования.  Единорог  применялся  как
символ Иисуса Христа, Святого Духа, ртути и зла. В труде "Psychologie  und
Alchemie" ["Психология и алхимия" (нем.)]  (Цюрих,  1944)  Юнга  приведены
история и анализ этих символических применений.
     Белая лошадка с задними ногами антилопы, козлиной бородой  и  длинным
винтообразным  рогом  на   лбу   -   таково   обычно   изображение   этого
фантастического животного.
     Леонардо  да  Винчи  объясняет  способ   охоты   на   единорога   его
чувственностью; движимый ею, он забывает о своей свирепости и  ложится  на
лоно девушки, тогда-то охотники и ловят его.

КАРБУНКУЛ

     В минералогии карбункул - от латинского carbuncuhls, "уголек", -  это
рубин, что ж до карбулкула у древних, то, по предположениям  так  называли
гранат.
     В шестнадцатом веке в Южной Америке это название было дано испанскими
конкистадорами таинственному животному  -  таинственному,  так  как  никто
никогда  не  разглядел  его  настолько,  чтобы  понять,  птица   это   или
млекопитающее, покрыто оно перьями  или  же  мехом.  Поэт-священник  Барко
Сентенера, утверждающий, будто видел его в Парагвае, описывает его в своей
поэме "Аргентина" (1602) как "небольшого зверька с блестящим зеркальцем на
голове,  похожим  на  пылающий  уголь...".  Другой  конкистадор,   Гонсало
Фернандес де Овьедо, связывает зеркало или сияющий в темноте свет - и то и
другое он видел в Магеллановом проливе - с драгоценными камнями,  которые,
по поверьям, драконы прячут в своей голове. Эти сведения  он  почерпнул  у
Исидора Севильского, писавшего в своей "Этимологии" следующее:
     "Его добывают  из  головы  дракона,  однако  он  твердеет,  становясь
драгоценным камнем, лишь тогда, когда голова отсечена у  живого  чудовища;
по сей причине  колдуны  отрубают  голову  у  дракона  спящего.  Храбрецы,
желающие проникнуть  в  логово  дракона,  берут  с  собою  зерна,  которые
нагоняют на этих чудищ сон, и, когда драконы уснут, отсекают им  головы  и
вынимают самоцветы".
     Здесь можно вспомнить шекспировскую жабу ("Как вам  это  понравится",
II, 1), которая, хотя "уродлива и  ядовита.  Но  ценный  камень  в  голове
таит...".
     Обладание карбункулом приносит богатство и счастье.  Барко  Сентенера
претерпел множество лишений, отыскивая на берегах  парагвайских  рек  и  в
тамошних джунглях это неуловимое существо, однако так и не нашел  его.  До
нынешних дней об этом звере с его таинственным камнем в голове нам  больше
ничего не известно.

КИТАЙСКИЙ ДРАКОН

     Китайская космогония гласит, что  Десять  Тысяч  Существ  (весь  мир)
рождаются от ритмичного чередования двух дополняющих вечных начал - Инь  и
Янь. Инь - сосредоточенность, мрак, пассивность, четные числа и холод; Янь
- рост, свет, порыв, нечетные числа и тепло. Символы Инь - женщина, земля,
оранжевый цвет, долины, русла рек и тигр;  символы  Ян  -  мужчина,  небо,
голубой цвет, горы, столбы, дракон.
     Китайский дракон "лунь" - одно из четырех волшебных животных. (Прочие
- это единорог, Феникс  и  черепаха.)  Западный  дракон  в  лучшем  случае
страшен, в худшем - смешон;  напротив,  "лунь"  китайских  легенд  наделен
божественным достоинством и подобен ангелу, который вместе с тем лев. Так,
в "Исторических хрониках" Сыма Цяня читаем, что Конфуций однажды пришел за
советом к архивариусу или библиотекарю Лао  Цзе  и  после  встречи  с  ним
заявил:
     "Птицы летают, рыбы плавают, животные бегают. Бегающего можно поймать
в западню, плавающего - сетью, а  летающего  -  стрелой.  Но  как  быть  с
драконом? Я не знаю, как он мчится верхом на ветре и как взмывает в  небо.
Нынче я видел Лао Цзе и могу сказать, что видел дракона".
     Некогда дракон, или лошадь-дракон, вышел из  Желтой  реки  и  показал
некоему  императору  знаменитый  рисунок   круга,   в   котором   отражена
взаимосвязь Янь и Инь; у одного царя были в конюшне драконы  для  верховой
езды и для упряжек; другой питался  драконами,  и  царствование  его  было
успешным.  Один  великий  поэт,  желая   обрисовать   опасности   высокого
положения, написал: "Удел единорога -  стать  ветчиной,  дракона  -  стать
мясным пирогом".
     В "И Цзин" ("Книге перемен") дракон обычно означает мудреца.
     На протяжении веков дракон был символом императора.  Трон  императора
именовался Троном Дракона; лицо императора -  Лицом  Дракона.  Когда  надо
было оповестить о кончине императора, говорили,  что  он  улетел  на  небо
верхом на драконе.
     Народное воображение связывает дракона с  облаками,  с  желанным  для
земледельцев дождем и с большими реками. "Земля соединяется с драконом"  -
так обычно говорят о дожде. В VI веке  Чжань  Цынью  изобразил  в  стенной
росписи четырех драконов. Зрители стали его осуждать за то, что он  сделал
их безглазыми. Чанг, осердясь, взялся снова за кисть и  дорисовал  две  из
этих извивающихся фигур. И тогда "грянули громы и молнии", стена  треснула
и драконы унеслись в небо. Но другие два дракона, без  глаз,  остались  на
месте".
     У китайского дракона есть рога, когти и чешуя,  а  на  хребте  -  ряд
острых зубцов.  Обычно  его  изображают  с  жемчужиной,  которую  он  либо
глотает, либо выплевывает, - в этой жемчужине его сила. Если ее отнять, он
- безвреден.
     Чжуан Цзы повествует о человеке, который, упорно трудясь, за три года
изучил колдовское искусство убивать драконов, но за всю  оставшуюся  жизнь
не имел ни одного случая его применить.